Вирус ненависти [= Измена в розовом свете ] - Татьяна Алюшина

Сделав глубокий вдох и несколько глотательных движений, она загнала тугой комок слез внутрь и сказала:

— Рита, набери мне, пожалуйста, ванну. У нас есть что-нибудь из еды?

— Да полно у нас еды, ненормальная! Ты же целую гору наготовила, и я продукты привезла! — Тут Рита замолчала, почувствовав, что все гораздо серьезней, чем она себе представляла. — Тиночка, ты в порядке?

— Не совсем. Я не могу сейчас говорить. Скоро буду! — И она быстро отключила телефон.

Артем встал с земли, подошел к ней, внимательно слушая ее разговор и вглядываясь в лицо. Он видел, что она держится из последних сил, видел, как заострились ее скулы и проступили темные круги под глазами. Как чуткий приемник, настроенный на нее всем телом и умом, он улавливал ее напряжение, состояние, близкое к истерике.

— Все, Тина, поехали. Серега нас быстро довезет, — сказал он, беря ее за руку.

— Да, пожалуйста, мне действительно надо быстро.

Артем помог ей подняться со ступеньки, обнял одной рукой за талию и повел к «Волге», но Тина остановилась и обратилась к Бывалому:

— Григорий…

— Павлович, — подсказал он. — Можно просто Гриша. Вам теперь все можно!

— Спасибо! Поехали с нами. Я думаю, нам всем срочно надо выпить!

— Тиночка, вам цены нет! — похвалил Бывалый.

Ритка открыла сразу. Тина не успела убрать палец от кнопки звонка, а дверь уже открылась.

— О господи! — воскликнула Ритка и отступила назад.

— Тина! — закричал Денис, выскакивая в прихожую.

Он остановился перед ней на полном скаку, широко распахнутыми глазами оглядывая ее всю — с головы до ног.

— Тина, что случилось?! Почему вы с Ритой мне ничего не рассказали, мы же, кажется, договаривались, никаких секретов друг от друга! — перепуганно рассматривая ее, отчитывал Денис.

Взрослые молчали. Григорий с Артемом поразились: перед ними стоял не двенадцатилетний мальчик, а маленький мужчина.

Этот маленький мужчина, не по годам много понимавший и видевший, любил этих двух женщин глубоко и преданно, боялся за них и готов был защищать от любых трудностей, посылая всерьез и подальше своей внутренней силой и мужской мерой ответственности всех психологов, рассуждающих о воспитании детей.

И тут Тина не выдержала, наконец отпустив все свои внутренние тормоза и перестав бороться с собой, точно лопнуло что-то в ней, какая-то сдерживающая пружина. Она протянула к Денису руки и заплакала:

— Деничка, я не могу тебе рассказать, у меня просто нет сил это рассказывать! Пусть кто-нибудь другой все объяснит!

Денис кинулся к ней, обнял и крепко прижался, став опять маленьким мальчиком, напуганным бедами, свалившимися на них.

— Тиночка! Не плачь, пожалуйста! — Он повернул голову к маме и сказал: — Рита, дай ей водки скорее, ей же больно! Тиночка, тебе очень больно? Потерпи!

— Да, очень! У меня как-то все сразу заболело! — плакала, уткнувшись ему в макушку, Тина.

Мужики переглянулись, не понимая, что происходит, и почему ребенок такое предлагает, и что вообще у них тут в семье творится!

Рита очнулась от первого испуга, кинулась к Тине, обняла их с Денисом, двоих сразу, начав плакать в унисон с подругой. Она посмотрела через плечо Тины на Артема и Гришку и, увидев их недоумение, пояснила:

— На Тину не действуют никакие обезболивающие средства, только водкой или коньяком, крепким алкоголем, можно ненадолго притупить боль, и она не пьянеет. Там на кухне есть бутылка. Кто-нибудь, налейте ей скорее!

Артем отодвинул обнимающуюся и рыдающую троицу и быстро прошел в кухню. Схватив первый попавшийся стакан и доставая водку, прокричал:

— Гришка, тащи их всех сюда! Надо остановить эти реки слез!

Конечно, он понимал, что, пусть Денис сильный человечек и проявил себя как заботливый мужичок, он все-таки ребенок, а женщинам сейчас необходимо почувствовать мужскую защиту и силу и чтобы кто-то руководил, пока они рыдают, и дал возможность побыть слабыми, и слезы утер, и пошумел спокойствия ради.

Гришка зашел в кухню, одной рукой обнимая за плечи Тину, другой — таща за собой Риту, Денис шел впереди всей процессии.

Артем протянул Тине стакан, до половины наполненный водкой:

— Выпей!

— Налей всем, кроме Дениса, конечно. Давайте вместе выпьем, — предложила она.

Они не сели за стол, а выпили стоя, ничего не говоря, понимая, что эта рюмка боевая, не требующая закуски, а ставящая точку в сегодняшнем испытании. Все остальное — застолье, питье — это уже расслабляющее, снимающее стресс и смывающее с души остатки страха, запоздалых переживаний и осмысления случившегося.

— Рита, тебе придется меня помыть, мне нельзя мочить руки.

— Идем, моя хорошая, сейчас будешь чистая и красивая!

— Артем, вы втроем сможете на стол накрыть? — боялась уйти от них, оттягивала момент Тина.

— Конечно! Иди купайся, мы разберемся. Денис, покажешь, что здесь и как?

— Покажу. А вы кто?

— Меня зовут Артем Константинович, — ответил он, провожая взглядом Тину с Ритой, заходящих в ванную. — А это Григорий Павлович. Мы оба следователи, я из прокуратуры, а он с Петровки.

— Ух ты! — восхитился Денис. — А вы расскажете про задержания всякие?

Денис внутренним, обостренным детским чутьем принял этих двоих мужчин сразу, влет и без подозрений, почувствовав, что им можно доверять, и расслабился, отдавая ответственность за женщин взрослым.

Они сидели за столом вчетвером. Денис стоял возле Тины, не отходя от нее ни на шаг, и поглаживал ее по спине ладошкой.

Пока Тина мылась, она выплакала в ванну и Ритке на плечо все свои слезы, страхи, воображаемые ужасы возможных вариантов развития событий — что могло быть, если бы!.. Она почти успокоилась, когда отправила купаться Артема, и они с Риткой перерыли весь дом, подбирая ему хоть какую-нибудь одежду. Торопясь поставить точку в отношениях с Алексеем, она собрала все, до единой его вещи, впрочем, ни одна из них Артему не подошла бы по размеру.

Тина достала свою любимую футболку огромного размера, которую привезла с Кипра. Футболка была мягкой, уютной и доходила ей до колен, а Артему была слегка маловата. В углу шкафа она обнаружила джинсы, подаренные Лешке его мамой, которые были на несколько размеров ему велики. Посмеявшись, что мама купила ему штанишки на вырост, Тина засунула их в дальний угол и забыла. Сейчас они оказались очень кстати, правда, были коротковаты героическому следователю прокуратуры.

Экипировав Артема таким образом, Тина затолкала в стиральную машину все его вещи и остатки своего костюма, окончательно сбрасывая с себя истерию этими нехитрыми бытовыми заботами.